Мельников-Печерский Павел Иванович - На Горах (Книга 2, Часть 3)
МЕЛЬНИКОВ-ПЕЧЕРСКИЙ, Павел Иванович
(1818-1883)
"На горах"
(1875-1881)
Все примечания, данные в скобках, принадлежат автору.
КНИГА ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В степной глуши, на верховьях тихого Дона, вдали от больших дорог, городов
и людных селении стоит село Луповицы. Село большое, но строенье плохое в нем,
как зачастую бывает в степных малолесных местах - избы маленькие, крыты
соломой, печи топятся по-черному, тоже соломой, везде грязь, нечистота, далеко
не то, что в зажиточном, привольном Поволжье. Зато на гумнах такие скирды
хлеба, каких в лесах за Волгой и не видывали.
Овраг, когда-то бывший порядочной речкой, отделяет крестьянские избы от
большой, с виду очень богатой господской усадьбы. Каменный дом в два яруса, с
двумя флигелями лицевой стороной обращен на широкий двор и окружен
палисадником, сплошь усаженным сиренью, жимолостью, таволгой, акацией и
лабазником (Жимолость - Lonicera tatarica. Таволга - Spirea crenata.Лабазник -
Spirea ulmaria.).
За домом старинный тенистый сад с громадными дубами и липами. С первого
взгляда на строенья кидается в глаза их запущенность. Видно, что тут когда-то
живали на широкую руку, а потом или дела хозяина расстроились, или поместье
досталось другим, изменившим образ жизни прежних владельцев и забросившим
роскошные палаты в небреженье. В стороне от усадьбы был огромный, но уж
наполовину совсем развалившийся псарный двор, за ним - театр без крыши, еще
дальше - запустелый конный завод и суконная фабрика. Зато хозяйственные
постройки были в редком порядке - хлебные амбары, молотильня, рига на славу
были построены из здорового леса, покрыты железом, и все как с иголочки
новенькие.
Отец Луповицких был одним из богатейших помещиков той стороны. Смолоду
служил, как водится, в гвардии, но после возврата наших войск из Франции вышел
в отставку, женился и поселился в родовом своем именье. Заграничная жизнь хоть
и порасстроила немножко его дела, но состояния не пошатнула. Луповицкий
барином жил, гости у него не переводились: одни со двора, другие на двор. Пиры
бывали чуть не каждый день, охоты то и дело, и никто из соседей-помещиков,
никто из городских чиновников даже помыслить не смел отказаться от приглашенья
гостеприимного и властного хлебосола.
Иначе беда: Луповицкий барин знатный, генерал, не одно трехлетие
губернским предводителем служил, не только в своей губернии, но в Петербурге
имел вес. Связи у него в самом деле были большие - оставшиеся на службе
товарищи его вышли в большие чины, заняли важные должности, но со старым
однополчанином дружбу сохранили. Приязнь их тщательно поддерживалась
породистыми конями Луповицкого, отводимыми в Петербург на конюшни вельможных
друзей. На псарном дворе у Луповицкого было четыреста псов борзых да триста
гончих. Оркестр крепостных музыкантов управлялся выписанным из Италии
капельмейстером. Была и роговая музыка, было два хора певчих, актеры оперные,
балетные, драматические, живописцы, всякого рода ремесленники, и всё
крепостные. Так широко и богато проживал в своем поместье столбовой барин
Александр Федорыч Луповицкий.
Под шумок поговаривали, будто Луповицкий масонства держится. Немудрено - в
то время каждый сколько-нибудь заметный человек непременно был в какой-нибудь
ложе. Масонство, однако ж, не мешало шумной, беспечной жизни богатых людей, а
не слишком достаточные для того больше и поступали в ложи, чтобы есть
роскошные даровые ужины. Ежели Луповицкий и был масоном, так это не
препятствовало ни пир