Милевская Людмила - Соня Мархалева 06 (Фанера Над Парижем)
ЛЮДМИЛА МИЛЕВСКАЯ
ФАНЕРА НАД ПАРИЖЕМ
У Лели — подруги писательницы Сони Мархалевой — похитили мужа,
банкира Турянского, и требуют немыслимый выкуп. Соня считает, что только она
может его найти. Навестив Лелю, она, исследуя сейф банкира, нашла договор между
ним и его замом Перцевым, где говорилось, что в случае естественной смерти
одного другой наследует банк. Похититель Перцев? Но тут Соня обнаружила, что
Лелин муж собрал компромат на всех знакомых, даже на нее. Значит, его смерти
желают многие. Она подозревает, что банкира держат в особняке у известного
чародея Коровина. «Не будь я Сонька Мархалева, если не выведу преступника на
чистую воду», — решает писательница и пробирается в подвал дома чародея...
ГЛАВА 1
Люди были так малы: мультяшные куклы, сбившиеся в толпу, — не
отличить мужчин от женщин. Они сгрудились далеко внизу, в каком-то чужом,
другом мире. Пугались и суетились, наверняка кричали, но звуки голосов тонули в
гомоне птиц, нахально круживших над моей головой.
Карниз не внушал доверия, был хлипок и стар: под ногами дробился
разрушенный ветрами и дождями кирпич, сыпалась сожранная плесенью штукатурка.
Побелевшими пальцами я цеплялась за жизнь — внизу смерть, поджидающая на
грязной корке тротуара, пошлого и банального, как суетное амбициозное городское
существование...
Какой черт меня сюда занес? Да еще в этом платье от Втюхини.
Последняя коллекция! Фиг от первой отличишь. Страшно подумать, какие деньги
вместе со мной пропадут...
А ведь пропадут — карниз рушится на глазах. Даже если не
разрушится, долго мне так не выстоять; ноги онемели, рук не чувствую. А
прическа!
За что, спрашивается, двести долларов отвалила? Нет, пройдоха
стилист уверен, что эти доллары он заработал — ха! — каторжным трудом, но
почему я чувствую себя ограбленной? Он, мерзавец, еще интересовался, отчего я
не в настроении, по какой причине у меня на языке одни лишь только гадости.
Будто там может быть что-то другое, когда платишь двести долларов за заурядную
стрижку. Тем более что и волос немного. После стрижки, правда, их стало
значительно больше, во всяком случае, внешне. Стрижка действительно неплоха.
Даже Маруся похвалила. Хотя, если Маруся что похвалит...
Да нет, и Роза похвалила, а она патологически честна. Конечно же,
стрижка чудо, здесь я больше верю взглядам мужчин, но стилист к этим взглядам
не имеет никакого отношения. Попробовал бы он так поработать над Марусей. Нет,
стрижка чудо!
И теперь это чудо должно погибнуть. Вместе со мной. Я — ладно,
бездарно прожитая жизнь, ссора с соседями и затянувшийся ремонт в квартире
весьма располагают к смерти, но жаль прическу...
Ужас! О чем я думаю?
О том же, о чем всегда.
Но на такой верхотуре и в таком положении принято думать о другом.
Думала бы лучше, как угораздило меня оказаться на этом карнизе, боже, как болит
рука: пальцы просто свело. Впрочем, и об этом думать глупо. Сейчас надо
сообразить, как с этого карниза не слететь раньше времени, потому что самой
выбраться отсюда невозможно.
Господи, как же я боюсь высоты! Надеюсь, толпа внизу не просто так
стоит, глазеет, надеюсь, она уже сообразила вызвать хоть кого-нибудь, на худой
конец пожарных. «Скорая помощь» тоже не помешала бы. Сердце просто в пятки
ушло. Но как?! Как я оказалась здесь, на этом окаянном карнизе?!
Вспоминай, вспоминай, что перед этим было. Утром я проснулась,
выпила кофе, принарядилась...
Так, выпила кофе, принарядилась, но зачем?
Зачем принарядилась? Куда меня, дуру, с утра понесл
